Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Очень скудны сведения о втором гумёшевском первооткрывателе — Кузьме Сулееве (Сулее). Имеется указание, что он числился в списках крестьян Уткинской слободы и в 1721 году ему был уже 81 год, имел жену и сына Степана. Сохранилось описание двора, где жила семья Кузьмы Сулея. Вот, пожалуй, и все. Но и того, что мы знаем, достаточно, чтобы сказать: это были выдающиеся рудознатцы XVIII столетия, и, может быть, если бы не их «тщание» да «рачение», еще долго лежало бы втуне гумёшевское богатство.
В 1719 году началась разработка Гумёшек. Царь Петр приказал всемерно торопить добычу меди. На реке Полевой, в трех километрах от Гумёшек, вырос Полевской медеплавильный завод. Вначале главные надежды возлагались на соседний Полевской рудник. Разработка же самих Гумёшек, несмотря на правительственные распоряжения, первое время шла вяло, — видимо, не могли наткнуться на основное рудное тело. Опасаясь истощения медных руд, на Полевском заводе построили домну и, не оставляя выплавки меди, начали выплавлять и железо.
Руду, добывающуюся здесь, известный деятель уральской промышленности де-Геннин в своих описаниях называл медным илом.
Обилие железных руд повлекло постройку Северского железоделательного завода (1735—1739) на речке Северушке, в семи верстах от Полевского. Полевской, Северский и построенный около того же времени Сысертский (1732), а позднее также заводы Верх-Сысертский (1849) и Ильинский (1850—1854), и составили Сысертский горный округ, многократно поминаемый у Бажова.
Сперва заводы числились за казной. В январе 1759 года, после соответствующего прошения, их передали купцу и солепромышленнику Турчанинову, «пожалованному» по соизволению императрицы Елизаветы Петровны в чин титулярного советника в ранге «сухопутного капитана». Отданы чуть не задаром. Все три завода, называвшиеся Полевскими, — собственно Полевской, Северский и Сысертский, — были оценены в сумме 129 353 рубля 76½ копеек, с рассрочкой на пятнадцать лет.
Турчанинов был всесильный владыка. Ему принадлежали огромные земельные угодья (более четверти миллиона десятин), заводы, рудники, золотые прииски, разные вспомогательные мастерские и курени, в которых «томили» уголь, заготовляли топливо для заводских потребностей. На него трудились более 12 тысяч мастеровых-людей и приписных крестьян. Это его, турчаниновский, заводовладельческий знак — цапля — торчал на шесте над старой плотиной; прежде такие знаки были натыканы там и сям. Молва утверждала, что в милость к императрице он попал благодаря поставкам медных тазов и кастрюлек царскому двору.
Осуществляя наказ, которым сопровождалась передача заводов, «распространять и умножать сильной рукой и крайнее иметь старание, чтобы выковка железа и выплавка меди, против казенного содержания, была приумножена», а прежде всего, разумеется, в погоне за обогащением, Турчанинов в первый же год довел выплавку меди до десяти с лишним тысяч пудов, то есть вдвое против прежнего. В последующие годы эта цифра возросла еще больше. Рекордным был 1866 год — 48 586 пудов меди. Основным поставщиком руды служил все это время Гумёшевский рудник. Гумёшки оказались настоящим кладом для заводчиков и давали баснословные прибыли. Здесь же, в 1798 году, была сооружена первая на Урале паровая машина.
О Гумёшках узнали далеко за пределами Урала. «Загремели наши Гумёшки. По всей земле про них слава прошла». Такими словами характеризовал этот период в сказе «Две ящерки» П. П. Бажов.
Однако всемирную известность рудник приобрел все же не медью, а своими малахитами. Здесь не редкостью было встретить глыбу чистого малахита весом до полутора тонн. Такая глыба малахита и по сей день хранится в Минералогическом музее в Ленинграде. Другая глыба «во сто пуд» находится в Свердловском музее краеведения[28]. Не исключено, что встречались и еще более крупные гнезда малахита, но техника того времени не позволяла поднять наверх такую тяжесть, их приходилось раскалывать в шахте и извлекать по частям. Лучший малахит использовался как поделочный камень. Остальные дробились и переплавлялись в медь. Вот откуда родилось и название — «Малахитовая шкатулка»…
Для работы на рудниках и заводах владельцы переселяли из Соликамского уезда (сам Турчанинов тоже был Соликамский) крепостных крестьян. С отменой крепостного права Гумёшки стали чахнуть. В 1871 году, «ввиду обеднения руд, непомерной дороговизны работ, вследствие сильного притока воды и больших затрат на укрепление шахт», Гумёшевский рудник был закрыт, шахты оказались затопленными.
…И вот — новое рождение Гумёшек. В день нашего посещения на выработках встретились комиссия из инженеров, геологов, приехавших из Свердловска и Москвы, и группа приглашенных старейших жителей Полевского. Встретились, чтобы решить дальнейшую судьбу Гумёшек.
Ведь не выработано богатство Гумёшек. Разведочное бурение показало, что руда лежит здесь, дожидается, когда ее отправят в раскаленные желудки ватержакетов и отражательных печей. Взято лишь то, что было наиболее доступно, легче взять. Медная руда (колчедан) — под самым Полевским. Старое Полевское обречено на умирание. Строить вновь здесь что-либо запрещено, все новое строительство развертывается западнее, на свободных площадках. Зона обрушения, выражаясь геологически, задевает и часть территории Криолитового завода.
У Гумёшек очень сложная гидрогеология. Шли разговоры, что выработки имеют сообщение с заводским прудом. Всего там насчитывалось до двухсот выработок и шурфов.
Богатейшей шахтой на Гумёшках считалась старейшая — Георгиевская. Ее и искали с помощью стариков. Долго ходили от одной заброшенной шахты к другой, судили-рядили.
— Раньше лес-то для крепления брали листвяный, лиственницу, стало быть, которая в воде долго дюжит. А как разбирать зачнут, наверх подымут — так и готово! Солнце охватит — она сразу трухнуть зачнет, потому всю силу в землю да в воду отдала…
По уцелевшей лиственничной крепи в конце концов и опознали Георгиевскую. В квадратном бревенчатом срубе-колодце, недалеко от поверхности, стояла неподвижно черная, как деготь, отблескивающая вода. Позднее строители откачали здесь около полумиллиона кубометров воды. Старое крепление решено было сохранить, а для этого — «поставить футляр». Шахта была заброшена около ста лет назад.
Ряд интересных находок сделали буровики. На глубине в 54 метра они встретились с вертикальной выработкой, пройденной около полутораста лет назад. Под ней тянулась водоотливная труба все из той же лиственницы, без каких-либо металлических креплений и колец, связанная деревянными соединениями простой и остроумной конструкции. Откачка, очевидно, делалась вручную, методом так называемого ступенчатого водоотлива. И здесь дерево прекрасно сохранилось. В выработках встречались жилки малахита.
Это новое оживление на Гумёшках безмерно радовало Бажова, помню взволнованный блеск его глаз, интонации голоса. Он тоже походил со стариками, тоже подавал советы, где лучше искать, откуда начинать откачку старых шахт, и, глядя на него в
